Воинственные северокавказские племена всегда были желанными военными союзниками для их феодальных соседей, особенно для Ирана и Византии, а затем арабов и хазар, вёдших длительные и напряжённые войны друг с другом. С целью более прочного вовлечения алан в сферу своего политического влияния, эти соседи засылали к ним своих проповедников и миссионеров, пытаясь навязать аланам свою религию. С площадки у храма открывается замечательный вид на долину Кубани. Из письменных и археологических источников звестно о проникновении в Аланию мусульманства и иудаизма. Но наиболее активно действовали византийские христианские миссионеры, опиравшиеся на соседнюю Абхазию, принявшую христианство в IV веке. Через посредство Абхазии христианство в Аланию проникло уже в VII веке. Но долгое время оно не прививалось на местной почве: в Алании тогда только начинался процесс формирования классового феодального общества, которое является потребителем и носителем классовой идеологии. Успешное насаждение христианства оказалось возможным лишь в начале Х века, когда феодальное общество в Алании сложилось и окрепло, а внутреннее и внешнеполитическое положение в Византии стабилизировалось после иконоборческих волнений. Вот тогда-то через перевалы Клухорский и Санчарский и устремились сюда христианские миссионеры, действовавшие по указанию энергичного константинопольского патриарха Николая Мистика (901—925). В эти годы, то есть в первой четверти X века, была крещена аланская феодальная верхушка и сам «князь» страны, в источниках Х века зачастую име- нуемый царем и пользовавшийся большим почетом в Константинополе. «Довершите ваше блаженное дело и всеми силами постарайтесь утвердить в вере новопросвещенных»,— пишет своим миссионерам патриарх Николай Мистик.

Несмотря на сопротивление народных масс новой и чуждой им религии, христианство стало господствующей официальной идеологией Алании. Будучи орудием угнетения и духовного порабощения народа, христианство тем не менее сыграло и прогрессивную роль: христианская церковь выступала носительницей передовой средневековой культуры в таких ее проявлениях, как архитектура, живопись, музыка, прикладное искусство, письменность. С первой половины Х века на территории нынешней Карачаево-Черкесии развернулось широкое церковное строительство, и несколько храмов, входивших в известную по византийским источникам Х—XIV веков Аланскую епархию, сохранились до нашего времени. Эти замечательные памятники средневекового зодчества Х века — древнейшие в России христианские культовые здания.

Для строительства одного из них миссионеры облюбовали гору Шоана. Решающую роль при этом, видимо,сыграли большие и многолюдные поселения, находившиеся в долине Кубани при ее слиянии с Тебердой и несколько ниже, там, где теперь находятся село Коста Хетагурово и поселок Орджоникидзевский, аул Нижняя Мара и Хумаpa. По существу, средневековые поселения и городища тянулись здесь, по обеим берегам реки, почти непрерывной цепью (как и современные населенные пункты). Население их было христианским, составляло один приход и нуждалось в достаточно крупном соборе. Вот почему для строительства была выбрана гора Шоана, стоявшая в центре прихода. По крутой, но вполне доступной автомобилю дороге можно подняться почти к храму. Вот справа, между двух громадных скал, показался он, прилепившийся на головокружительной высоте, подобно ласточкину гнезду. Храм изумительно вписан в окружающий ландшафт.

Мимо развалин построек XIX века (когда-то здесь существовал небольшой мужской монастырь — Георгиевский скит) пройдем по тропе к Шоанинскому храму. Уже издали видна мощная подпорная стена, несущая на себе западную часть здания. Ясно, что скала, послужившая основанием для храма, была неровной и не могла вместить все сооружение. Прежде чем строить храм, зодчему пришлось с западной стороны пристроить к скале искусственную платформу и уже на ней ставить здание. Кладка подпорной стены заметно отличается от кладки храма: камни в ней мельче. Поднявшись на скальную площадку к храму, мы видим его северный фасад. Перед нами трехапсидное здание крестовокупольной композиции, с хорошо сохранившейся главой и двумя притворами: с севера и юга. Купол крыт железной современной крышей, в древности он был низким полусферическим — это хорошо видно на старых рисунках, изданных Дюбуа де Монпере и Жиллем. Штукатурка (если она была) осыпалась и открыла довольно грубую кладку, испещренную пустотами. Следует полагать, что это пазы для устройства строительных лесов. Барабан восьмигранный, с узкими окнами, украшенный выступающим карнизом и аркатурным фризом с пятами, опирающимися на вмонтированные в стык граней плитки. Это единственный декоративный элемент здания, если не считать резные линии — арочки на архивольтах некоторых оконных проемов.

Плитовая кровля храма (видимо, и часть сводов) была обновлена монахами в 80-е годы прошлого столетия. Они же соорудили длинную пристройку с юго-западной стороны (кажется, это было жилое помещение «братии») и окружили ее и западную часть храма деревянной галереей — обходом на столбах. Сейчас ее нет, но от пристройки вниз спускается каменная лестница. Здесь находилась монастырская цистерна для воды. Зайдем внутрь храма. Четыре квадратных в сечении столба несут подпружные арки и полусферические паруса, на которых покоится барабан. В интерьере он цилиндрический. В западной стене вход, но за ним обрыв. Если этот проем древний, значит, и тогда храм с запада имел висячую галерею? Возможно. Все своды и конхи апсид целы; если монахи и коснулись их, то незначительно. Здание хорошо сохранилось, и это, очевидно, благодаря тому, что оно стоит на незыблемом скальном основании. Никаких признаков архитектурного декора нет, как нет и следов былой фресковой росписи. Была ли она — не известно. В 1867 году памятник обследовал Нарышкин, писавший, что уже тогда «ни ликов, ни других изображений не оказалось». Монахи же покрыли интерьер волстым слоем штукатурки, по которой современные любители автографов начертали сотни надписей от пола и до простенков барабана, подчас рискуя головой. Можно только удивляться этой неистребимой жажде «самоутверждения» столь при митивным способом. Кажется, здесь, как нигде, ощущаешь разрушающую и обезображивающую руку невежества Не эту ли руку гневно клеймил Байрон:

Шоанинский храм, сравнительно небольшой (около 13 м длины), очень близок северному Зеленчукскому храму и Лыхненскому храму в Абхазии. Это произведения одной архитектурной школы, испытавшей восточновизантийское влияние. Шоанинский храм трудно назвать шедевром или чудом строительного искусства, и мы далеки от подобных не в меру восторженных оценок. Но это действительно редкостный архитектурный памятник, каких у нас единицы во всей стране. Как глубокий и мудрый старец, он достоин уважения и внимания уже потому, что прожил тысячелетие — и какое! Не всякому произведению человеческих рук уготована такая судьба.

Аланский мир, Шоанинский храм ( IX-X вв.)